Из рассказов Э.Т. КРЕHКЕЛЯ

Основной смысл двух нижеприводимых рассказов был записан А.Казанцевым во время совместного плавания с Э.Т. Кренкелем и опубликован в новелле "Hа короткой волне” [1].

"Эфир и гайки..."

Примечание UY5XE: Многие коротковолновики доперестроечного периода хорошо помнят, что когда в эфире корреспондент спрашивал их номер телефона, то после короткой паузы ему "выдавался" текст примерно следующего содержания: "Я решил делать электронный ключ в корпусе размером 64х95х86 мм ...". При таком зашифрованном ответе на заданный вопрос возможные репрессии со стороны органов ГИЭ, практически, сводились "к нулю".

Такое шифрование, очевидно, было коротковолновиками позаимствовано из приведенного ниже рассказа Эрнста Теодоровича:

"Шел третий месяц, как мы находились в море на "Георгие Седове". [Примечание UY5XE: Очевидно, автор новеллы допустил неточность, т.к. речь в данном случае может идти только о плавании Э.Т. Кренкеля в 1932 г. на ледокольном пароходе "Александр Сибиряков".] Передавать через судовую радиостанцию частные радиограммы было не всегда удобно. А у меня в Москве осталась молодая жена. Очень хотелось послать ей из Арктики весточку. Я намекнул об этом Эрнсту Теодоровичу, который в свободные от судовой связи часы садился за свой любимый ключ у коротковолновой аппаратуры. - Через коротковолновиков? - сказал он, подняв брови. - Так ведь все наши разговоры ограничены лишь описанием антенн и конструкций передатчиков.

Утром Кренкель встретил меня с видом заговорщика.
- Двадцать девять гаек? - хитровато спросил он. Я не сразу понял его.
- А ну-ка вообразите себе телефонный диск и наберите на нем: 29 ГАЕК. Я перевел буквы и цифры, и воскликнул: Б 9-41-60! Так ведь это же мой московский телефон!
[Примечание UY5XE: Hа телефонных аппаратах того времени, на самом диске (против "окошечек" с цифрами 1-0) были нанесены соответствующие буквы А-К. Первый знак телефонного номера тогда обозначался не цифрой, а соответствующей буквой. В тексте новеллы последняя цифра номера ошибочно указана как "9"].

- Вот именно, - подтвердил Эрнст Теодорович. - Сегодня утром по этому телефону наш корреспондент-москвич позвонил и передал описание нашей антенны
[Примечание UY5XE: В состав которой входили именно 29 гаек и на что, видимо, Кренкелем был сделан особый акцент. При связях с коротковолновиком он мог в то время использовать свой московский позывной eu2EQ, с приставкой перед ним - буквы X, что означало – экспериментальный / экспедиционный], ну и, конечно, привет от вас. Человек он вежливый".

"Радиолюбительская эстафета"

О пользе увлечения короткими волнами автор новеллы узнал нечто более значительное на очередном "вечере рассказов" в салоне капитана, организованном Кренкелем.

"- Вот вы сомневались в значении коротковолнового любительства, - почему-то совсем несправедливо напал на меня Эрнст Теодорович. - Я вам поведаю кое-что об этой связи. Дело было здесь в Арктике, и рассказал мне обо всем наш коротковолновик Зимин, не помню его позывных, Саша Зимин."
[Примечание UY5XE: К сожалению, выяснить позывной А. Зимина не представилось возможным].

И Эрнст Теодорович рассказал, что нижеприведенные события происходили во время ВОВ. На полярную станцию (ПСТ), занимавшуюся регулярной передачей метеосводок, для наших судов и расположенную на одном их островов Арктики зимним вечером совершила неожиданное нападение фашистская подводная лодка. В результате обстрела полностью сгорел домик ПСТ со всей аппаратурой и из четырех человек остались в живых двое: радист Александр Зимин и десятилетний мальчик Федя - сын погибших супругов-полярников. Причем, мать Федора перед самой своей смертью успела сказать своему сыну, что на чудом уцелевшем небольшом складе находится любительская коротковолновая радиостанция... Утром следующего дня радиостанция была развернута.

"Зимин решил попробовать. Натянув оборванную антенну, Зимин вышел в эфир. Трескотню любителей слышал, но ни с кем связаться не мог. Батареи садились. Под самое утро откликнулся ему какой-то австралиец. В другое время радостью это было бы необыкновенной, а сейчас ... какая от австралийца польза? Если бы кто из своих откликнулся... А тут еще батареи окончательно скисли. И тогда Зимин на одном дыхании передал австралийцу все, что случилось. А тому всего-навсего нужно было узнать, с кем он связался, лишнюю карточку получить для своей коллекции. Гром сражений ему не был слышен. А все-таки... может быть настоящий человек у ключа там сидит? И Зимин передавал по любительской традиции на английском языке, даже не зная, слышны ли его сигналы в эфире... ".

Понимая, что вероятность надежды на помощь коротковолновика достаточна мала, Зимин принял решение: в ночь, с мальчиком плыть к базе наших военных моряков на выброшенной на берег надувной лодке, которую они вчера обстреливали при попытке фашистких подводников на ней высадиться на остров. Уже под утро, отчаявшись, что на еле державшейся на воде лодке они смогут добраться до своих, вдруг увидели спешащий им на выручку военный катер... . "

- Откуда же военные моряки узнали о несчастье на соседнем острове? - спросил я Эрнста Теодоровича.
- А вот ради этого я вам все и рассказал, - сказал Кренкель. - Коротковолновики вмешались. Австралиец настоящим парнем оказался. Была у него связь с индийцем из Калькутты. Он ему сообщил о беде на советском арктическом острове и просил передать своим корреспондентам, что полярники, мужчина и мальчик, собираются выйти в море на резиновой лодке. Индиец сразу трем или четырем корреспондентам своим об этом сообщил, а те -- своим. Так радиоэстафета дошла и до одного из советских коротковолновиков. А точнее говоря, до нескольких сразу - в Калуге, в Москве, в Кирове... Те сразу же сообщили кому надо. И военная база моряков получила приказания выйти на помощь навстречу людям с погибшей станции".

Примечание UY5XE: - Следует отметить, что якобы принадлежащая Кренкелю фраза о передаче данной радиоэстафеты советским коротковолновикам является не что иным, как литературным домыслом автора цитируемой новеллы. Дело в том, что во время войны советским коротковолновикам (как, впрочем, и коротковолновикам всех стран, находящихся в состоянии войны) было запрещено работать в радиолюбительском эфире и, как правило, их аппаратура подлежала сдаче на хранение. Скорее всего, передачу о случившемся на ПСТ принял военный радист, который до войны был радиолюбителем-коротковолновиком. Автору данной статьи доподлинно известно из рассказов наших ветеранов: несмотря на существующий запрет, их, по понятным причинам, тянуло "втихаря" послушать телеграфную трель на любимых частотах.

- А по информации Валентина Бензаря (EU1AA), Тимофей Прокопьевич Короленко (перед ВОВ - U2BT; после ВОВ - UC2AD) - так и вообще не сдержался. Будучи военным радистом, он услышал в декабре 1942 г. на частоте 2,225 МГц работу немецкой военной радиостанции. По "почерку" оператора узнал в нем своего довоенного корреспондента по любительскому диапазону. Рискуя возможными серьезными последствиями, позвал его позывным U2BT и тут же получил лаконичный ответ (немец также рисковал): U2BT de D4MF OK... .

Литература и источники:
1. Александр Казанцев. "На короткой волне" ("Вокруг света". #8/1973 - с. 52-55).
2. Георгий Члиянц (UY5XE). "29 гаек" ("Радиохобби", #2/2001 - c. 3).

Из воспоминаний Э.Т. Кренкеля [1]:

“Победоносное вторжение коротких радиоволн в мир практической радиотехники повторило историю многих изобретений и открытий, сделанных человечеством со времён знаменитого яблока Ньютона.

После первой мировой войны на армейских складах разных стран скопилось большое количество неиспользованной аппаратуры. Эта радиоаппаратура старела, обесценивалась, а множество радиолюбителей в это же самое время мечтало получить в свои руки такого рода приборы и аппараты. И когда радиолюбители сумели проявить достаточную настойчивость, было решено продать им этот старый, дорогой, но по существу никому не нужный хлам.

Однако едва успели удовлетворить первое требование напористой молодёжи, как возникло другое: Дайте частным лицам разрешение на работу индивидуальных радиостанций. Не держать же аппаратуру, как украшение на комодах.

Вопрос был сложный. Если разрешить, любители будут мешать правительственным радиостанциям, в эфире возникает хаос, пострадают государственные интересы. Не разрешить тоже не очень удобно...

И тогда какой - то хитроумный человек придумал выход: разрешить любителям работу на волнах короче двухсот метров. Этот диапазон профессионалами не использовался. Он считался никчемным и бросовым. Автор этой идеи, равно как и его коллеги, был убеждён, что любители сумеют держать связь друг с другом в пределах одного рода, максимум. С такими, дескать, волнами больших расстояний не завоюешь и эфир особенно не засоришь.

Автор этого предложения не стремился афишировать своё имя. Жёсткие ограничения длины волн не сулили ему любви радиолюбителей. Опасаясь их гнева, этот неведомый радиозаконник ушёл от славы. Его имя осталось неизвестным и потеряно для истории, хотя этому человеку, вероятно, надо было бы поставить памятник как отцу коротких радиоволн.

Дело в том, что очень быстро попытки освоения коротких волн радиолюбителями приняли совершенно неожиданный оборот: один из них, пользуясь самодельной аппаратурой, установил связь с любителем на другом материке. По сравнению с тем, что требовалось по расчётам для такой же связи на длинных волнах, мощность передатчика была в несколько десятков раз меньше.

Учёные всполошились. Шло насмарку большое количество прежних расчётов. Установившиеся понятия сразу же устарели. Всё приходилось пересматривать заново.

А пока взволнованные учёные разбирались в природе коротких волн, любители продолжали своё дело. Когда глухой ночью тускло светилось в огромном доме единственное окно, можно было не сомневаться, что, примостившись в уголке у своих аппаратов, затенив лампу, чтобы не мешать спящим домочадцам, - работает радиолюбитель.

Не разбираясь ещё как следует в технике приёма коротких волн, я попросил одного парня, кое - что знавшего об этом, сделать мне приёмник. Он вытянул из меня довольно много денег, но сделанный им приёмник не работал. И всё же, несмотря на явную неудачу, короткие волны меня заинтересовали. В радиолюбительском журнале (к сожалению, сейчас это не делается) было приложение для коротковолновиков. Оно печаталось на цветной бумаге и стало моим первым руководством в этой области радиотехники”.

Литература: Э.Т. Кренкель. “RAEM – мои позывные” (М.: “Советская Россия”, 1971 – 235 c.).